Чили: успех и недовольство
ЛОНДОН — Давайте поиграем в политическую угадайку. Первый: какая развивающаяся страна с 1990 года укрепила процветающую либеральную демократию со свободными выборами и свободной прессой; почти утроила реальный доход на душу населения; значительно снизила коэффициент Джини (показатель неравенства доходов); и быстро поднялась в Индексе развития человеческого потенциала ООН, благодаря чему теперь классифицируется как страна с очень высоким уровнем развития человеческого потенциала?
Вот вторая загадка: какая развивающаяся страна пережила массовые протесты и беспорядки в 2019 году; страдает от острого недостатка доверия к своим институтам; только что избрала активиста Коммунистической партии знаменосцем левоцентристской правящей коалиции; и, если опросы верны, скорее всего, выберет на выборах в конце года президента-радикала, подражающего Трампу?
Если вы ответили на обе загадки о Чили, вы угадали. Страна успешна, но её граждане недовольны. Её демократия — предмет зависти всей Латинской Америки, но чилийцы ею не особенно гордятся. Изменчивая смесь славы и гнева, наблюдаемая в стране, преподносит уроки, актуальные далеко за её пределами.
Праймериз левоцентристов, состоявшиеся 29 июня, наглядно демонстрируют ставки. Первоначальным фаворитом была Каролина Тоха, способная и опытная социал-демократка, которая была членом конгресса, мэром Сантьяго, столицы Чили, и до недавнего времени министром внутренних дел в правительстве президента Габриэля Борика. Одним из её конкурентов был Гонсало Винтер, хипстер с густыми усами, который, как и Борик, всего за несколько лет прошёл путь от студенческого активиста до национального лидера.
В конечном итоге ни одному из этих двух кандидатов не удалось привлечь на свою сторону избирателей, которые массово проголосовали за харизматичную Жанетт Хара, бывшего министра труда и активистку-коммунистку.
Чилийская коммунистическая партия — не просто левая партия. Почти полвека назад, когда левоцентристы победили диктатора Аугусто Пиночета на плебисците, коммунисты отказались участвовать, утверждая, что единственный способ свергнуть режим — силой. В конце 2019 года, когда почти все политические партии подписали пакт о конституционной реформе, призванный положить конец уличным протестам, Коммунистическая партия вновь осталась в стороне. Она встала на сторону Владимира Путина в войне России против Украины и похвалила Кубу и Венесуэлу за развитие якобы новых форм демократии.
Чилийскую коммунистическую партию можно без преувеличения назвать сталинистской. Тем не менее, 60% избирателей, принявших участие в праймериз, отдали предпочтение её кандидату.
На другом конце политического спектра ситуация не сильно отличается. Кандидат от правоцентристской партии Эвелин Маттей, которая, как и Тоха, была конгрессвуменом, мэром и министром, стремительно теряет позиции в опросах. Хосе Антонио Каст, представитель крайне правых, стремительно набирает популярность. В отличие от Дональда Трампа, Каст говорит мягко и размеренно, но, как и Трамп, он отстаивает популистскую, антииммигрантскую и антирабочую программу.
Что беспокоит чилийцев? Почему они голосуют за популистов? Общепринято считать, что причина — преступность и иммиграция. Доля иностранцев в населении увеличилась почти до одного из десяти, что, как и ожидалось, вызвало сильную политическую реакцию. Более того, растёт число насильственных преступлений, часто совершаемых членами венесуэльских банд.
Но эта гипотеза не объясняет всего, что требует объяснения. По сравнению с большинством городов Латинской Америки и даже с некоторыми городами развитых стран, чилийские города остаются безопасными. Более того, недовольство политикой и политиками росло задолго до волны легальной и нелегальной иммиграции, прокатившейся по стране в последнее десятилетие.
На вопрос о том, что беспокоит чилийцев, другой распространённый ответ — снижение темпов роста. Чилийская экономика, некогда чудо Латинской Америки, в последние годы практически не росла. Инвестиционный бум 1990-х и начала 2000-х годов давно угас.
Но, опять же, более медленный рост не является достаточным объяснением. Чили не пострадала от экономической нестабильности других стран региона; реальная заработная плата продолжала расти (хотя и медленнее, чем в предыдущие десятилетия), а внутреннее потребление также увеличилось.
Правда о том, что беспокоит чилийцев, глубже и сложнее уловить. Первый компонент — это антиэлитизм. Всё, что хоть как-то отдаёт истеблишментом, будь то в политике или бизнесе, автоматически подвергается подозрениям. Главная привлекательность Жанетт Хары — её низовые корни, которые совершенно ясно показывают, что она не принадлежит к традиционному политическому классу.
Популизм, будь то левый или правый, — это форма политики идентичности: он всегда идёт по принципу «мы против них». Чили — не исключение. Племенная политика превратила некоторых граждан в разгневанных знаменитостей социальных сетей, в то время как остальное население, не выдержав шума и сарказма, утратило интерес.
Правила политической игры также отчасти виноваты в разочаровании в политике. В Чили президентский режим в американском стиле сочетается с пропорциональной избирательной системой в европейском стиле. В результате президенты редко имеют большинство в Конгрессе, поэтому они не могут законодательно реализовать то, что обещали в ходе предвыборной кампании. Неудивительно, что граждане всё чаще считают политиков лжецами: много говорят и ничего не делают.
Антиэлитизм, племенная политика и заморозка демократии помогают объяснить недавний рост популизма и поляризацию в Чили. Но схожие тенденции наблюдаются и в других странах Латинской Америки, Северной Америки, Европы и некоторых частях Азии. Мы должны избегать искушения выявлять лишь локальные причины того, что на деле оказывается глобальным явлением.
Толстой ошибается в начале «Анны Карениной»: несчастливые семьи могут быть несчастны очень похожим образом. То же самое касается и несчастливых стран.
Недовольство политическое и, следовательно, требует политических решений. Мы должны игнорировать технократическую иллюзию, обещающую, что если немного ускорить рост и немного сократить неравенство, всё будет хорошо. Как показывает пример Чили, благосостояние страны может расти одновременно с ростом недовольства. Чтобы обратить вспять эту тревожную тенденцию, Чили потребуется гораздо более дальновидное руководство, чем Жанетт Хара или Хосе Антонио Каст.
Перевод: Ана Мария Веласко
Автор
Андрес Веласко, бывший министр финансов Чили, является деканом Школы государственной политики Лондонской школы экономики и политических наук.
Авторские права: Project Syndicate, 2025
Eleconomista
